Всё ещё читаю сборник рассказов Людмилы Петрушевской "Жизнь это театр". Текущие фразы, одна в другую, вроде и многословные, но самого главного не говорится, самое главное понимаешь сам. Все заканчиваются немного с грустинкой...
Я читаю и думаю - если бы я умела, то написала бы именно такую книгу. Близкий мне стиль, близкий мне язык, близкая мне, хотя и чужая, жизнь. Которая, как известно, театр, и весьма паршивый, кстати, и роли нам вечно достаются не те, и когда уже антракт, сколько же можно.
Также пару дней назад купила Мураками, Мисиму, и две книги на английском - "Стальные пещеры" Азимова и "Рассказы" Моэма. Они лежат у меня на столе - бабушка ворчит, но я не убираю, потому что время от времени беру одну, открываю где-нибудь посередине и пару секунд вдыхаю запах типографской краски.
Грустный, нелепый театр.
Я читаю и думаю - если бы я умела, то написала бы именно такую книгу. Близкий мне стиль, близкий мне язык, близкая мне, хотя и чужая, жизнь. Которая, как известно, театр, и весьма паршивый, кстати, и роли нам вечно достаются не те, и когда уже антракт, сколько же можно.
Также пару дней назад купила Мураками, Мисиму, и две книги на английском - "Стальные пещеры" Азимова и "Рассказы" Моэма. Они лежат у меня на столе - бабушка ворчит, но я не убираю, потому что время от времени беру одну, открываю где-нибудь посередине и пару секунд вдыхаю запах типографской краски.
Грустный, нелепый театр.