- Все люди хотят быть любимыми. Хотя не все умеют любить. Хотят знать, что не только они имеют все эти бешеные и царапающие твою черепную коробку изнутри мысли, когда твоя женщина за твоей спиной трахается с твоим же лучшим другом - эй, этот чувак говорит дело, этот чувак страдал так же, как я, прикуплю-ка я его диск. Все люди верят, что то, что они чувствуют, на старушке-Земле еще не переживал никто, за все поколения - но когда им паршиво, они включают музыку и рыдают с нотами в унисон, потому что наконец-то они не одни. Какой идиот с разбитым сердцем будет слушать счастливые песни? "О, у нас так всё хорошо, мы любим друг друга".
Сынхён пожимает плечами и взглядом указывает на сигарету. Джиён чертыхается и тушит окурок в пепельнице. Сынхён даже не спрашивает: "Еще?", а просто протягивает следующую.
- Так на чём я остановился?..
- На рыданиях.
- А... Точно. Люди привыкли быть несчастными. Разбитое сердце - такой же обычный диагноз в наши дни, как грипп или краснуха. Вот увидишь, скоро это в медицинских карточках отмечать будут. "Вам разбивали когда-нибудь сердце?" - "Да, доктор, три раза." Жаль, что от этого нет иммунитета. Но зато у музыкантов никогда не переведется хлеб.
Дым от сигареты уносит его слова к горящим жёлтым светом фонарям, слепо светящим в стекло друг другу. Свет ложится неровными пятнами на скулы Джиёна, стекает вниз, на щёки, и Сынхёну кажется, что он сидит в затемненном зале и смотрит театр одного актера - взволнованного, иногда запинающегося актёра, курящего сигарету за сигаретой, и дающего первый и последний спектакль в жизни.
- "Я тебя люблю". Ну или любил. В эти три слова можно свести смысл почти всех песен, когда-либо написанных. И которые еще напишут. И я собираюсь приложить к этому руку, блокнот и карандаш. Часто я смотрю на бумагу и думаю: "Это уже пели. Кто-то уже прожил мою жизнь и спел её до меня". И мне становится страшно. Но это ведь нормально, да?
Джиён смотрит Сынхёну прямо в глаза, и Сынхён не просто должен, он хочет сказать хоть что-нибудь. Но не знает, что.
- Сынхён, я просто...
Не знает, но интуитивно понимает. Аккуратно берет сигарету из пальцев Джиёна, делает затяжку и выдыхает дым - уже в его приоткрытые губы, крепко прижимая к себе одной рукой. Сынхён целует Джиёна и чувствует, как напряжение медленно покидает того - как дым, поднимающийся в небо. Джиён тоже обнимает его, и никто не хочет прерывать поцелуй первым.
***
- Я тебя люблю. Это хотел услышать?
Абсолютно, невероятно счастливая улыбка Джиёна, которая сейчас ярче и теплеё для Сынхёна, чем все фонари Сеула, служит ему ответом.
Занавес.
Хотя всё только как раз и начинается, думает Сынхён, прежде чем снова поцеловать его.
Трот-версия Turn it Up от непревзойденного мастера - того самого автора бессмертной нетленки - трот-версии Хартбрейкера простите, я знаю, что уже задолбала вас одними Топо-постами. УМИР ВЕСЬ (с) СМОТРЕТЬ
с ютуба не скачивается у меня ни download master'ом, ни с keepvid Оо
разумный дядька ))) Это напомнило мне об одном профессоре с кафедры иммунологии, чьи лекции мне посчастливилось слушать. Женщина старой закалки, преподавала до 85 лет параллельно воспитала пятерых детей и кучу внуков, имела три докторские степени в разных сферах медицины и вообще, была человеком редкого ума. К сожалению, полтора года назад она скончалась, но я уверенна, что рассказывать о ее по настоящему феерических выступлениях будут еще лет 20. Она действительно умела увлечь слушателя)) И вот, каждый раз читая курс лекций о СПИДе, она заканчивала коронной фразой - Так что, дамы, я призываю вас заниматься исключительно лесбийским сексом, самым безопасным из всех возможных.
Опять посмотрите на Топа. Потом снова посмотрите на ДжиДи. Вы этого не видите, но ДжиДи, сука, НА КОНЕ.
Такое ощущение, как будто Сынхён фотоаппарат вообще ни в жизни в руках не держал.
it's so awkward.
UPD. По результатам нашей плодотворной дискуссии с Винтой и Севой. Скандальчики, интрижки, позорища (с) - или сказ о пылкой натуре любителя цветов, нашем Таби.
Юнхо рассказывает о своей груди. Перевод на русский.ведущий: Ю-Ноу Юнхо, есть ли у тебя какой-нибудь секрет (касательно твоего тела), которым ты хотел бы с нами поделиться? Юнхо: Это очень странно, но моя грудь намного больше груди обычного мужчины. (Что происходит) ведущий: Подождите-ка... гостья: Как она больше? ведущий: В каком смысле? Одна грудь больше другой или у тебя просто более развитые грудные мышцы? Юнхо: Если посмотреть, моя грудь большая как спереди, так и сбоку. ведущий: Кто-нибудь должен это подтвердить. Микки, это правда? Ючон: Ну, на сегодняшний день он сбросил много веса в районе груди из-за перенесённого ранее стресса. ведущий: В этом месте на самом деле можно похудеть? Ючон: Юнхо очень упорно тренировался, около 2 с половиной лет. Юнхо: Когда я набираю вес, моё лицо каким-то танственным образом не поправляется. Вместо этого поправляются руки и грудь. Но при занятиях в спортзале, чтобы сбросить вес, я худею везде, где только можно - к примеру, в животе - но не в груди. Ючон: В прошлом году, когда мы занимались по нашему расписанию (хихикает) (Похоже, произошло что-то экстраординарное...) Так вот. когда мы занимались по нашему расписанию, нам стало очень любопытно... Мы захотели узнать, насколько плотно их можно свести вместе. (Ни к чему заявлять об этом так прямо) ведущий: Что ты сказал? Чанмин: Нам на самом деле было интересно, насколько плотно можно было свести его груди вместе, если прижать их друг к другу. ведущий: Вам было очень любопытно, и вы хотели разузнать это. Что же случилось дальше? Ючон: Ну... Тогда на Юнхо-хёне была майка с низким вырезом, потому что дело происходило летом. Остальным становилось всё любопытнее... Мы нашли камеру и сказали ему: "Давай сфотографируем твою грудь". Юнхо: Мы известные любители подурачиться, так что... Они сказали: "Давай сделаем всего одно фото". Знаете, если бы я сам решил так сфотографироваться, я выглядел бы странно, поэтому я ответил: "Нет, я не хочу". Из всех нас Щиа был наиболее осведомлён в этом вопросе (?), и он предложил: "Просто попробуй". В то же самое время Чанмин тоже пытался уговорить меня. Он сказал: "Здесь все парни, так что нечего стыдиться. Нет ничего неправильного в том, чтобы показать нам." Ну, особого выбора у меня не было, так что мы начали. Мы сделали снимок, и Микки его сохранил. И мы все тут же решили отправить его нашим стилистам. После того как мы это сделали, мы получили ответное сообщение с текстом: "Кто эта женщина?!" (Такое сообщение!) ведущий: Они на самом деле подумали, что ты девушка? Всё было настолько плохо? Юнхо: Если посмотреть, моя грудь выглядит как мужская. Но если свести груди вместе... (Но зачем тебе это делать...) Юнхо: Она похожа на... Это не то чтобы странно... ведущий: Когда именно ты начал думать "Я отличаюсь от других"? (смех) Когда ты начал это чувствовать? (Когда у него появилось это чувство?) Юнхо: Ещё когда я учился в старшей школе. Я занимался хапкидо. Когда я активно им занимался, у меня была отлично развитая мускулатура. Я находился в очень хорошей физической форме. Но мне пришлось взять перерыв из-за болезни, и я прекратил тренировки. Из-за этого мышцы начали терять форму и превратились в жиры. Всё было просто прекрасно, но я думаю, это потому, что мышцы и жиры в моей груди, скажем так, перемешались. Они стали круглее и больше. Именно тогда мне и пришла в голову мысль, что это немного странно. Даже и не знаю, надо ли это говорить... Но я выяснил, что у мужчин тоже может быть рак груди. (Становится всё хуже и хуже!!!) ведущий: На самом деле? гостья: Да, это возможно. ведущий: Правда? Я и не знал. Юнхо: Я волновался, но, к счастью, рак груди у меня не возник. ведущий (?): Какое облегчение. Ючон: Не так давно ко мне подошёл Юнхо-хён и с очень серьёзным выражением лица спросил: "Ючон-а, может, мне пройти курс инъекций?" Похоже, он испытывает большой стресс... ведущий: Что, неужели на самом деле есть уколы, которые заставляют исчезать грудной жир? Ючон: Да, они помогают нарастить мышечную массу. ведущий: Ого~ Сегодня я узнал кое-что новенькое! Должно быть, тебе было очень трудно рассказать этот секрет, но для тебя прийти сюда... Юнхо: Я думаю, что это может оказать кому-нибудь неоценимую помощь. Вполне возможно, есть такие люди, очень чувствительные и секретные, которые сидят сейчас дома и думают: "Почему моя грудь больше, чем у большинства мужчин?"Я хочу сказать этим людям: не волнуйтесь, если вы будете заниматься спортом, вы потеряете этот вес и придёте в ещё лучшую форму. ведущий: Остальные могут посмеяться над этим, но для Юнхо, который даже подумывал о специальных уколах, это очень серьёзный и важный вопрос.
Перевод на английский: baboish (Sae) Перевод на русский: Cras
Обо мне: Ужасно! Не знаешь, чего тут больше — жестокости или нелепости. Но, кажется, и то и другое доведено до последней степени.
О жизни: Как гласит слоган московских риэлторов: одна квартира хорошо, а две лучше
О врагах: В чём смысл жизни? Зачем люди живут? Однажды кто-то спросил у меня это, а я избил его до полусмерти.
О друзьях: — Вы просите дать Вам распилить череп. Аргумента «доберусь-скажу точнее» недостаточно.
О будущем: Нерешительность хуже, чем неудачная попытка; вода меньше портится, когда течет, чем когда стоит.
Кредо: Счастливой и грустной, радостной и несчастной, уверенной и напуганной, любимой и отвергнутой, терпеливой и яростной, безмятежной и необузданной, воспрянувшей и опустошенной… всё вместе. Я прочувствую каждый миг. Всё это станет моим.
И мэш-ап из "Bay Don't Cry" Тэсона, "Oh Mom" Топа. Мелодия - "Halo" Бэйонсе. Невероятно, до мурашек красивая вещь. Хрипловатый голос Сынхёна и кристально чистый голос Тэсона... Эта песня заставила меня прослезиться.
Сегодня, 22 июля, исполнился 31 год замечательному человеку, который во многом является для меня примером. Как много он и то, что он делает, значит для меня. Дэниел Арманд Ли, он же Ли Сон Ун, он же Табло
Ты показываешь нам карты своей души, разговаривая с нами языком музыки. Спасибо тебе.
Пока комп не работал, мои откопали Сегу, и мы резались в гонки) Купила сегодня картридж к Сеге "Mortal Combat". У нас был, но пропал куда-то( Продавцы его рассматривали, как будто в первый раз вообще слышат, что это такое. Принесла домой, показываю Саше: - Что это? - Мортал Комбат, игра такая. - Мортал Комбат, Мортал Комбат... БАТЯНЯ БАТЯНЯ КОМБААААААААТ
Иногда этот ребенок так на меня похож. *смахивает скупую сестринскую слезу*
блять ЧТО ЭТО ЧТО ЭТО АТОМНАЯ КАТАСТРОФА ПАРИЖ 20-ЫХ ГОДОВ СОДЕРЖАНКИ КОКОТКИ ШЛЯПКИ ЦВЯТОЧКИ ХО-ХО ПАРНИША ПОЕДЕМ НА ТАКСО ПОДАРИЛА БАБУШКА НА СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ ЗАЩИТУ ОТ ЧТЕНИЯ МЫСЛЕЙ А ОНА ИЗ КОЖИ С ПОПОК МЛАДЕНЦЕВ КРОВЬ УЖАС МЫ ВСЕ УМРЁМ А ЗАТО ОТ МЭЙБЕЛЛИН!!11
Да что со мной такое. Почти месяц прошел - а я ничего не сделала. Ни-че-го. Планировала несколько дел - и забила на них. Даже тупо не рассортировала бумаги за курс. Ну и как с таким подходом браться за исправление курсовой?
Мой сын – фронтмен «Раммштайн» Объяснение в любви автор Гитта Линдеманн 10.12.2008Мой первый концерт с «Раммштайн». Я сижу среди людей, одетых в темное, которых представляла себе другими. Они были спокойны и говорили о своих учебных заданиях, они коротали время за удивительно разумными разговорами. Начало концерта задерживалось на полчаса. Столько времени понадобилось ребятам, чтобы все организовать, а может, в программе было что-то непристойное, что может быть неприятным для матери. Я пришла на концерт тайком, он тогда не хотел этого. Но он меня увидел. Позже, в больших залах и на стадионах я была обязательным гостем. Но и тогда в маленьких залах, и теперь на огромных стадионах – впечатления остаются те же. Я стою среди других, и музыка овладевает мной, гремит и набрасывается, ударяется о стены, устремляется в небеса, падает обратно и врывается в грудь, перехватывая дыхание. Я охвачена музыкой и стою, остолбенев. От восхищения. Укротитель на сцене – мой сын.
Он управляет людскими массами движением руки, он разбивает до крови лоб, он горит и он гонит свой раскатистый голос сквозь пространство и время. Какая же это ответственность. Для всех этих людей, которые в восхищении приветствовали его и последуют за ним, куда бы он их ни повел.
Из-за этого я боюсь за него. Что ему это причиняет, каких усилий стоит выставлять себя напоказ подобным образом. Вечер за вечером, страна за страной, континент за континентом.
Но он расслабляется, если я подхожу к нему перед выходом на сцену, и заботится обо мне, словно мы находимся дома.
Дома – это в Мекленбурге. Это его Родина, его корни, его источник энергии.
Уже мальчиком – на каникулах – бегал он по окрестностям, вставал рано утром и шел с доярами в поля к коровам. Спал на воздухе под открытым небом, слушал, как падают с деревьев яблоки или как плещутся утки в пруду. Осенью ходил по лесу и собирал грибы, зимой долго гулял по высоким сугробам, держа за пазухой кошку, которая уставала прыгать по занесенным снегом холмам.
И люди. «Расскажи-ка про прошлое», - просил он отца и гостей в деревенском трактире. – «Как вы жили здесь в прежние времена?». Он садился – также как и сегодня – вместе с деревенскими жителями и мог часами слушать их рассказы, полные юмора, на местном тягучем диалекте.
И его любят, ищут его общества. И это не имеет никакого отношения к его профессии. Его отец написал о нем книгу, в которой рассказал о своем изумлении, когда узнал, что друзья Тиля считали, что он может все. Один хотел, чтобы он починил его мопед, отец удивленно спросил: «Хочешь сказать, он сумеет?». И парень ответил: «Тиль может всё». Отец подумал скептически: «Прежде всего, всякую чушь». И был потрясен, когда мопед вскоре снова ездил. «Он может все – сколько веры, сколько доверия», - пишет его отец.
Вера – вот это слово. Он верит и осмеливается. Он выходит за грань и переступает через нее. «Что будет, если…» - этот вопрос ему незнаком. Он пробует, испытывает на себе. Его тексты несомненно полны мужества, которое есть в нем. Вот только он не говорит о себе; о своей тоске, боли, вот о чем кричит он в своих стихах. Один из его друзей написал: «Это раны отчаяния и надежды. Поток мыслей об одиночестве, рвущихся из сердца, полного отваги и тоски».
Когда умирала его бабушка, он был возле ее кровати и до смерти держал ее за руку. В стихотворении он настолько иначе взглянул на боль, что становится больно уже при чтении. Откуда он берет идеи, спрашивала я себя и его. Они просто существуют внутри него. Но иногда фантазии не приносят облегчения. Тогда становится плохо. Тогда он замыкается в себе, закрывается, тогда я остаюсь одна. Но есть еще семья, которая между тем разрастается. И теперь он главный управляющий семейными делами. Он следит за тем, чтобы никто не оставался в стороне.
Есть много причин, чтобы собраться вместе. Тогда приходят друзья и приглашается семья, есть Рождества, и Пасхи, и Дни рождения, или же просто отличные вечера, чтобы собраться под звездным небом, посидеть и поговорить.
Или же у него возникает желание готовить, что ему удается превосходно, особенно блюда из дичи и рыбы. Он пробует новые блюда, и даже если всем нам это кажется отличным на вкус, он находит недостатки, говорит, что мог бы сделать еще лучше…
Иногда он усаживает нас в свою большую машину, и мы едем к морю или катаемся на лодках, всегда вся семья. Мы садимся в лодочки и позволяем течению нести нас, над нами простирают тень ветви. Потом он ищет место привала на лугу и поднимает всех на берег. Из сумки-термоса он извлекает отбивные и хлеб, а еще резиновые игрушки для детей, воду и игристое вино, а сам отправляется ловить рыбу, в то время как мы полдничаем. По вечерам у нас рыба с большим количеством чеснока. Затем он погружается в себя.
Это одна из его жизней, другая на сцене – это его «работа», как он говорит. Иногда они пересекаются. Когда мы, например, сидели на пляже в Коста-Рике и к нам подошли три молодых человека и попросили его дать автограф. Это для него мучительно и неловко. Но он дружелюбно поставил подпись.
Мое самое прекрасное воспоминание: Он взял нас в Сан-Розе и мы ехали по бесконечным улочкам, по пыльным дорогам с ухабами, но несмотря на это, он ехал все быстрее и быстрее. Я сказала: «Подожди! Я хочу увидеть закат». Но он нажал на газ и все ехал, и ехал. Наконец, он въехал на вершину горы и остановился, и мы увидели: солнце над морем. Оно садилось в багровом наряде. Мы должны были увидеть это именно сверху.
Мы вернулись назад и он начал готовить, тихо напевая при этом. Становилось все темнее, над нами было лишь звездное небо и мы остались наедине с собой и своими разговорами, которые длились далеко за полночь. Мы провели великолепные недели, разъезжали по стране, плавали и прыгали через джунгли, крепко держась за бесконечный трос. Глубоко внизу под нами зеленые дебри, над нами небо, далеко внизу море, а внутри меня огромное чувство страха, засевшее в желудке. Когда мы снова расстегнули ремни безопасности, сердцебиение внезапно напомнило мне о 65 прожитых годах.
Без него я никогда не решилась бы на эту авантюру. Он заставляет верить себе. Я вспоминаю, как мы – ему тогда было 14 или 15 лет – должны были во время прогулки пройти через поле, на котором паслось стадо быков. Я боялась, он, должно быть, тоже, но он шел навстречу животным и звал меня за собой, я просто должна была следовать за ним.
Затем нам надо было преодолеть ручей, я держалась неловко, и он положил доску и помог мне перебраться на другой берег.
До недавнего времени у нас за столом во время праздников собиралось пять поколений. Он привозил свою бабушку в инвалидном кресле на автомобиле, кормил ее, а ее праправнук ползал по подолу ее юбки. Семейные будни. Его опора.
Также как и природа. Он идет под бескрайним небом вдоль моря и узнает зверей, которые здесь живут. Он останавливается и рассказывает нам потрясающие вещи. Он знает большинство стран мира, и они знают его. Когда я была в Москве, многие молодые люди хотели пожать мне руку, потому что я была «Матерью Раммштайна», а один мужчина моего возраста объяснял мне с восторгом уникальность этой группы. На видео с гастролей во всех странах видно, с каким восторгом и усердием публика поет с ним песни на немецком. В Мехико так же, как в Токио, Рио, Манчестере или Будапеште. Он испытал это всё. «Но все это ничто в сравнении с Макленбургским восходом солнца над болотом», - говорит он, - «Когда ты видишь косулю, выходящую из-за кустарника и в этой нескончаемой тишине различаешь шорохи разных животных». Это ни с чем не сравнимое небо, облака и комья грязи на обуви, эти места опускают его на землю и учат смирению.
Я, как и многие, охотно бываю рядом с ним. То, что он знаменитость, не имеет значения. Только иногда меня охватывает легкое изумление: что за человек! Если бы случилось, что я не была его матерью, я была бы рада быть в числе его близких людей.
Автор Гитта Линдеманн, журналистка, с 1992 по 2002 была редактором по культуре на Северогерманском радио в Шверине на NDR 1 Radio MV.