попытки разобраться.- Я - это ты. То есть ты - это я, - она старается дышать тише, хотя и сама не знает, почему.
- Я - это я. И в то же время я - это ты. Почему так? - он склоняет голову к левому плечу и внимательно смотрит ей в лицо. Длинная светлая чёлка падает ему на глаза, давая ей передышку.
- Потому что так и есть. Понимаешь, твои слова - это мои слова. Твои мысли - мои мысли. Твои желания - мои желания. Ты...
Ей становится неловко, и она начинает теребить концы шелкового шейного платка, чтобы хоть чем-то занять руки. Словно в ответ он пару раз пропускает сквозь пальцы тёмно-рыжие пряди, убирая их со лба.
- То есть меня нет, что ли?
Она молчит.
- Окей, предположим, что я - это ты. Но если меня нет, то нет и тебя. И вообще, почему ты так уверена, что твои мысли - твои, а не тоже чьи-нибудь?
- Я просто... Знаю. Ты настоящий, ты есть - и без меня. Но только я могу... Боже. Ты как семя - а я для тебя как вода. Я помогаю тебе расти. Где захочу и когда захочу.
Он хмурится; его черные волосы топорщатся с одной стороны, левый висок выбрит.
- Я не могу объяснить, прости. Для меня это тоже странно. Быть кем-то ещё.
- Один из нас. Один из тебя, - медленно произносит он, словно на чужом языке. По золотым украшениям на обнажённой груди струятся длинные волосы цвета соломы. - Но почему? Тебе мало себя?
- Я просто... - опять повторяет она и замолкает.
Они оба ждут.
- Я не могу по-другому. Так бывает. Я не могу.
Внезапно он делает дерганое движение, будто хочет схватить её за руки:
- Я не хочу молчать. Я-
Она понимает, что он хочет сказать, и кивает.
- Пока жива я - жив и ты. Хотя бы так.
Он тоже кивает и, похоже, успокаивается.
Фальшивое бессмертие, играющее в его каштановых волосах.
Она открывает глаза.