[contra-bonos-mores]

почитайте...

...А у паденья - вкус печеных яблок.
Не верь в меня, Адамопрометей...
Плыви, картонный крошечный кораблик,
По трупам рыб и ласковых русалок...
Прости. Не мне рожать Твоих детей.

Не мне - Твоих... Расхлябанно и жутко...
Душа - в футляр. В хромающей маршрутке
Уедешь, боль в кармане схоронив...
Смешно? Учебно-холостая шутка.
Без пер-спек-тив...

Мне в этой коже не хватает места,
Лимфоузлы тугие... Се ля ви.
Друг в друга падая, впадаем в детство...
И жаль лишь, что умрем аптечно, пресно,
Обыденно - от ветхости телесной.
Не от любви...
(Ольга Хмелевская)


А снег все падал, падал, падал… куда-то ввысь,
и я - за ним, и кто-то плакал: остановись…
и было странно, и опрокинут был небосвод
и в небо снег летел, подкинут, наоборот,
и дно божественной ловушки не знало дна,
и кто-то спал на раскладушке в капкане сна,
и я, притянутая небом, не рвала жил…
и кто-то в городе без снега меня забыл.
(с)


Истина – и стена! Только лбом о кафель.
Стерпится – если больно – приложишь лед.
И запоешь сверчком за высоким шкафом.
Вензель твой паутиной паук соткет.

Так проживешь в запущенности чердачной,
В благоухании пыльном цветов и нот.
И неудачницей или смешной чудачкой
Кто-то, искусный в прозвищах, назовет.

И нелюдимкой, может быть – невидимкой
Кто-то окрестит, кто на язык остер.
Но в милосердие верящей паладинкой
Всходишь на больно жалящих слов костер.

Пестрым мелком на асфальте рисуешь лето,
Прячешь в карманах сны и лепечешь вздор.
Пульсом шагов, словно щелканьем кастаньета
Южной безмерности учишь холодный двор.

Пряные сказки читаешь под покрывалом,
Робко затеплив фонарик – он твой маяк.
Пенной волною страниц, как девятым валом,
Вмиг накрывает наскучивший мир-чердак.

Ветер рассветный призывно колеблет шторы.
Пролит на скатерти неба вишневый сок.
Значит, пора. Кончен завтрак, надеты шоры –
Так, чтобы взгляда никто отгадать не мог.

Внешнему миру нужна от тебя лишь внешность,
А для другого еще на настал черед.
Нежность – о, если бы знали, какая нежность
Скрыта в глубинах души, обойденной вброд.


В память
лицом зарылась -
ладони ранит
нелепая
странная жажда
«Еще касаться!»…
Века распластали
витки
полуночных желаний…
Как без тебя бесполезны
губы и пальцы…

К черту условности!
Дико ревнует тело –
к дьяволу,
к Богу,
к постели твоей,
к подушке…
Знаю – осудят. И знаю,
что скажут:
«Мелко…»
Кто бы осмыслил
простые мои заботы:
Я угоняю
летающие тарелки,
чтобы по нeбу
сопровождать
самолеты.

Вечность беспечно
режу на «до» и «после»,
Луну-Несмеяну
учу по ночам
смеяться…
Ты не поверишь –
морозы
украли осень…
Как без тебя бесполезны
губы и пальцы….



Тысячи птиц летят на огонь,
Тысячи слепнут, тысячи бьются,
Тысячами погибают птицы
Тысячи трупиков остаются...

И смотритель не может все это стерпеть,
Не может смотреть как гибнут его любимцы.
- Да пропади он пропадом! - он говорит.
И гасит маяк. И маяк не горит.

А в море корабль налетает на риф -
Корабль,плывущий из тропических стран,
Корабль, везущий тысячи птиц,
Тысячи птиц из тропических стран.
Тысячи тонущих птиц...


Надо посуду вымыть, а тянет разбить.
Это отчаянье, Господи, а не лень.
Как это тяжко, Господи, век любить,
Каждое утро, Господи, каждый день.

Был сквозь окно замерзшее виден рай.
Тусклым моченым яблоком манила зима.
Как я тогда просила: ""Господи, дай!""
- На, - отвечал, - только будешь нести сама



Улитка

Дождик лил как из ведра.
Я открыл калитку
И увидел средь двора
Глупую Улитку.

Говорю ей: - Посмотри,
Ты ведь мокнешь в луже.
А она мне изнутри:
- Это ведь снаружи...

А внутри меня весна,
День стоит чудесный! -
Отвечала мне она
Из скорлупки тесной.

Говорю: - Повсюду мрак,
Не спастись от стужи!
А она в ответ: - Пустяк.
Это ведь снаружи...

А внутри меня уют:
Расцветают розы,
Птицы дивные поют
И блестят стрекозы!

- Что ж, сиди сама с собой! -
Я сказал с улыбкой.
И простился со смешной
Глупенькой Улиткой.

Дождь закончился давно.
Солнце - на полмира...
А внутри меня темно,
Холодно и сыро.

(с) Андрей Усачев